Литература Древней Греции

Победа личностного начала над родовым особенно занимала отца трагедии Эсхила. В трилогии Просительницы , Египтяне , Данаиды он выражает сочувствие к девушкам, насильно выданным замуж, и оправдывает убийство ими своих женихов в брачную ночь. В то же время он поет гимн браку по любви — одна из данаид сохранила жизнь своему мужу, т. к. полюбила его.

В трилогии Орестея жена не может простить мужу, что он пожертвовал их дочерью, ставит государственное выше личного. В то же время Эсхил отстаивает новый патриархальный брак: сын убитого, Орест, принимает сторону отца и мстит матери. Впервые в мировой литературе Эсхил воспевает знание в образе Прометея, принесшего огонь людям.

Особенно ярко отображены судьба и страдания человека на фоне близких мифологическому сознанию объективно-идеалистических представлений о роке (потом - законе), который торжествует вопреки всему. В трагедии Софокла царь Эдип пытается бороться с судьбой: узнав от оракула о том, что ему предстоит убить отца и жениться на собственной матери, он уходит из дома (не зная, что он приемный сын). Во время странствий Эдип убивает своего настоящего отца, не подозревая об этом. В городе, освобожденном им от сфинкса, он женится на своей матери - вдовствующей царице. Чтобы избавить город от мора, он предпринимает отчаянные попытки найти и наказать убийцу прежнего царя (себя).

Величайший из трех трагиков, философ на сцене , Эврипид отчасти разделял убеждение софиста Протагора, что человек есть мера всех вещей , а все социальные нормы, обычаи и представления есть нечто враждебное и чуждое личности. В трагедии Медея - одном из первых шедевров мировой драматургии - муж Медеи Ясон, для которого она пожертвовала всем, женится на другой, молодой и богатой, чтобы... обеспечить Медею и ее детей, т. е. ради семьи предает чувства жены. Медея не рассуждает, не борется - она страшно мстит, отвергая все социальные устои, слушаясь только голоса страсти. Автор Явно на ее стороне: внутренний мир человека оказался наивысшей ценностью мироздания.

Если общий эмоциональный фон трагедии был обусловлен ее прямым родством с официальными культами, сущностью которых было жертвоприношение, то родоначальниками комедии были более древние фаллические обряды, тесно слившиеся с общинным мировоззрением. Использование фаллических песен против притеснителей общины придало комедийному жанру обличительную направленность. При этом главным оружием стало высмеивание.

Правда, высокая комедия Аристофана (ок. 445 - ок. 385 гг. до н. э.), ориентированная на достаточно образованную и равноправную аудиторию, отличалась интеллектуальным характером. С позиций общинной морали он доказывал непреемлемость субъективного толкования социальных процессов и норм и вытекающего отсюда индивидуализма. Аристофан не мыслил счастья человека вне общего счастья, осознавая, что политическая борьба ведет к власти все более страшных людей. Волшебное преображение Афин, считал он, возможно лишь с возвратом старых героических идеалов ( Всадники ). Причем заметно, что сам Аристофан понимал, что это лишь мечты, поскольку героические идеалы тесно связаны с войной, а война хороша только для богачей и плутов ( Ахарняне ). Может быть, и общинные идеалы ему не совсем ясны: идея общности имущества абсурдна, т. к., например, ведет к обобществлению жен и мужей ( Женщины в народном собрании ). Но все же Аристофан за более справедливое распределение. По-видимому, причина того, что Плутос (бог богатства) слеп и деньги попадают не производителям-земледельцам, а паразитирующим членам общества, в том, что насаждаются неверные идеалы. За это он осуждал философов-софистов, к которым относил и Сократа ( Облака ), а в литературном творчестве разоблачал Эврипида как носителя вредного скептицизма, певца темных страстей душили противопоставлял ему Эсхила ( Лягушки ). Как видим, в мировоззрении литераторов отразилась борьба социальных идей в их философском оформлении.

Эволюция социальной структуры отражалась и в планировке греческого города. На возвышенности располагался акрополь. В Греции классической эпохи это средоточие святилищ и общественных зданий. В долине простиралась агора — площадь для общественных собраний, отражение демократического периода в истории собственно полиса. Ниже располагалось будущее человеческой истории — нижний город, где жили ремесленники, торговцы... Поскольку властителя как постоянной структурной единицы не существовало, акрополь можно рассмат - ривать как своеобразное продолжение агоры, тем более что священнодействие (принесение жертвы) совершалось на глазах всех желающих.

Возможно, храм служил моделью священной рощи; ранее и колоннада была деревянной: об этом свидетельствуют остатки деревянных конструкций — стилобат — высокое основание колонны для изоляции от сырости, наклонные скаты крыши, водостоки. Колонны сужаются кверху, посередине имеется утолщение, имитирующее пластичность материала. Колонны наиболее древнего стиля (дорического) вообще лишены базы, возможно, для полноты сходства с деревьями. Быть может, и каннелюры - вертикальные желобки на колонне, образующие острые ребра, — имитировали кору. Существуют и другие храмы — в виде пещеры (фронтон над входом похож на очертания горы, там помещали изображения небожителей); колонны— наследие фаллического культа или египетские обелиски (лучи света), человеческие фигуры (а каннелюры - складки одежды).

Последняя гипотеза была распространена уже в античности: дорическая колонна считалась символом мужчины, ионическая — женщины, коринфская — девушки, несущей корзину. Действительно, в храмах колонны дорического ордера заменялись или дополнялись иногда мужскими фигурами (атлантами), а колонны ионического ордера — женщинами (кариатидами).

Следует заметить, автор классификации различных стилей в древнегреческой архитектуре Витрувий (I в. до н. э.) считал, что храм выявляет скрытую геометричность Среды; но, возможно, храм как символ упорядоченного мира противопоставлен хаосу окружающей природы. В этом случае аналогия между колонной и человеком более логична. Эту концепцию подтверждает и общий сюжет скульптурного оформления здания — борьба и победа антропоморфных богов над хтоническими божествами (позже — новых богов над старыми). Следует отметить общую трагическую эмоциональность скульптурного оформления храма, которая подготавливает к главному действу - жертвоприношению (в принципе — человеческого).